(no subject)
Feb. 7th, 2009 12:20 amЕсли музы не идут к Магомету, Магомет идет в Русский мусейон. Удивительная там выставка сейчас: старообрядческая живопись начиная с XV века: складни, странно живые красно-золотые иконы, великое множество персонажей, святых и не очень, строит свой страстный и жестокий мир. Наказующая нерадивых христиан нечисть, тощенькие недокормленные черти, - бачь яка кака намалевана - отчетливо напоминает, между прочим, карикатуры на враждебных родине супостатов из советских газет.
Удивительная - пробило даже меня, завтра опять собираюсь. Хотя вообще-то равнодушна к иконам и ходила смотреть на грешный филоновский "Пир королей", но его увезли - хвастаться перед буржуями, и было ощущение, что меня ограбили.

"Блуд грех смертный - из него рождается мужеловство". Что-то тут с причинно-следственной связью не то, по-моему.


Ветхие музейные сциллы и харибды, как обычно, кидаются на фотоаппараты с гневом луддитов, ибо старообрядческая выставка временная, но строптивый народ все равно фотографирует исподтишка. К тому же старух отвлекают стада малышей, пригнанных воспитателями и учителями. Малыши создают броуновское движение и плохо реагируют на змеиные шипы: "Не говорите громко! Не бегайте!" Не бегают они только когда их усаживают на пол, хотя даже и в этом положении умудряются перебирать ногами, как спящие щенки. Эти разноцветные мельтешащие кучки можно увидеть по всему музею, кстати, и надо постоянно быть настороже, чтобы не наступить на крошечного музейного узника.
Один такой даже примирил меня с отсутствием "Пира королей". В зале Рябушкина, под сонными лампами, на паркете валялась компания с цветными карандашами, покорно сопевшая над бумагой под грозными взглядами смотрительницы и купцов. Очкастая воспитательница нудела: "Активнее рисуем фон! Активнее!" Твердой стопой начала обходить живописцев и споткнулась о самого вдохновенного. "Павлик! Это что такое? ЭТО КТО?!" Худенький Павлик, петербургский заморыш с прозрачными ушами, с жаром лупил оранжевым карандашом по бумаге, где вырастало летнее солнце, греющее храбрых человечков: "Рыцарь! Это все рыцари!"
Ей хотелось с досады плюнуть, но там и без того было очень грязно на полотне с московской старинной улицей, где подобрав подол чавкала по грязи древняя москвичка, хотя лишний плевок ничего бы не изменил, мне кажется.

Есть еще тут кто-нибудь, кто ходит смотреть на "Пир"? Не понимаю, чего мне от них надо, и главное - чего им от меня надо, этим королям и их собаке, кошмар какой-то. С того момента, когда я зашла и посмотрела им в глаза, они залезли ко мне в голову и заставляют таскаться в Русский. Просто там стоять и смотреть. Смотреть и стоять.
Петров-Водкин. "Умиление злых сердец". Посетительница в наших Крестах за неразбиваемым стеклом. Пусть она тут просто будет.

Удивительная - пробило даже меня, завтра опять собираюсь. Хотя вообще-то равнодушна к иконам и ходила смотреть на грешный филоновский "Пир королей", но его увезли - хвастаться перед буржуями, и было ощущение, что меня ограбили.

"Блуд грех смертный - из него рождается мужеловство". Что-то тут с причинно-следственной связью не то, по-моему.


Ветхие музейные сциллы и харибды, как обычно, кидаются на фотоаппараты с гневом луддитов, ибо старообрядческая выставка временная, но строптивый народ все равно фотографирует исподтишка. К тому же старух отвлекают стада малышей, пригнанных воспитателями и учителями. Малыши создают броуновское движение и плохо реагируют на змеиные шипы: "Не говорите громко! Не бегайте!" Не бегают они только когда их усаживают на пол, хотя даже и в этом положении умудряются перебирать ногами, как спящие щенки. Эти разноцветные мельтешащие кучки можно увидеть по всему музею, кстати, и надо постоянно быть настороже, чтобы не наступить на крошечного музейного узника.
Один такой даже примирил меня с отсутствием "Пира королей". В зале Рябушкина, под сонными лампами, на паркете валялась компания с цветными карандашами, покорно сопевшая над бумагой под грозными взглядами смотрительницы и купцов. Очкастая воспитательница нудела: "Активнее рисуем фон! Активнее!" Твердой стопой начала обходить живописцев и споткнулась о самого вдохновенного. "Павлик! Это что такое? ЭТО КТО?!" Худенький Павлик, петербургский заморыш с прозрачными ушами, с жаром лупил оранжевым карандашом по бумаге, где вырастало летнее солнце, греющее храбрых человечков: "Рыцарь! Это все рыцари!"
Ей хотелось с досады плюнуть, но там и без того было очень грязно на полотне с московской старинной улицей, где подобрав подол чавкала по грязи древняя москвичка, хотя лишний плевок ничего бы не изменил, мне кажется.

Есть еще тут кто-нибудь, кто ходит смотреть на "Пир"? Не понимаю, чего мне от них надо, и главное - чего им от меня надо, этим королям и их собаке, кошмар какой-то. С того момента, когда я зашла и посмотрела им в глаза, они залезли ко мне в голову и заставляют таскаться в Русский. Просто там стоять и смотреть. Смотреть и стоять.
Петров-Водкин. "Умиление злых сердец". Посетительница в наших Крестах за неразбиваемым стеклом. Пусть она тут просто будет.
