(no subject)

- Ох, Митька, усы-то у тебя. Ты мой зайка. И волосы скоро будут, как у битлов. Пора стричься, Галина Михайловна уже намекала, что ты оброс, как дикий человек. Кстати! Давно я дневник не видела. Давай-ка его сюда, твой дневничок. Дневничочек...
Ах ты... Ой, мать честная... Какой кошмар.
Записи в дневники выглядят так, будто их делали мозолистым пальцем ноги. Я оторопело рассматриваю каракули, собираясь с мыслями. Митя с тоской блуждает взором по комнате, на всякий пожарный отодвинувшись от меня на пару шагов.
- Слушай-ка... Я не понимаю... Откуда эти трояки по алгебре? Почему биологичка пишет, что ты отвлекаешься? И вообще - что за каляки везде?! Не к рукам цимбалы достались?! Ну почерк. Ладно. Положим. А почему ты пишешь так по-свински мелко? Несчастные люди учителя, мне придется оплачивать им операцию по возвращению зрения.
Митя резонно возражает:
- Ты че, мам, учителя же не читают мой дневник!
- Но я-то читаю!
Сын лицемерно вздыхает.
- Ой. Митька... Что это по физике у тебя странное какое задание. С... с... старуха из... из ирды?
- Да не, мам, ты че. Это не по физике, я перепутал строчки просто. Это по литературе.
Страшная явь корявыми буквами копошится у меня перед глазами. Старуха из ирды. Боже милосердный. Я начинаю хохотать, и, ослабев от смеха, валюсь на диван.
- Как правильно пишется название рассказа, балбесина?! Как правильно?! Как учительница диктовала?
- Да так и пишется, - отвечает сын, приободрившись от моего смеха. - Она так и говорила.
- Изергиль! Старуха Изергиль это пишется!!!
Сын реагирует дипломатично:
- Это... Ну, наверное. Тебе видней.
- Ты не Сидоров кассир, Митька. Ты убийца. Давай тетрадку по русскому.
- Ты же только дневник хотела смотреть! Мам!
- Давай-давай. А чего... Ничего так... молодец.
Я с удовлетворением смотрю на словарный диктант. И "впоследствии" правильно. Ведь может, когда хочет.
- А это что?
- А это нам одно предложение диктовали, а второе надо было придумать.
Фразы учительницы и ученика соседствуют рядом, как гений и злодейство. "Если ты с детства не научился смотреть в глаза матери и видеть в них тревогу, ты на всю жизнь останешься нравственным невеждой". Я моментально вспоминаю химическую завивку русички и ее бледное очкастое лицо. Митины творческие спазмы заполняют остаток страницы. "Несмотря на обезьян и вопреки... Вопреки пиратам и несмотря на обезьян..." И наконец окончательный вариант: "Несмотря на пиратов, он сорвал кокос и бросил его в голову обезьяны".
Завершается классная работа тремя загадочными, словно новое предупреждение Валтасару, словами, над которыми микроскопически обозначено "дееприч.":
"лисья"
"собачья"
"коровья"

И больше там ничего не написано.