Такая приличная с виду

Дыры были ужасные. Это были прямо-таки черные дыры. Ходить в таких джинсах было невозможно. Мне невозможно. Но джинсы были не мои.
-Это же классика! И это мои любимые джинсы! Ты всегда выбрасываешь мою любимую одежду!
Я посмотрела на свекровь. Она безмолвно, но энергично жестикулировала у него за спиной, изображая губительные для штанов движения. Муж, не замечая предательства родной матери, взволнованно крутился перед зеркалом и ощупывал прорехи.
- Вот тут можно поставить заплату. И тут тоже. И будут как новенькие! - сказал он радостно.
- Не будут, - возразила я.
- Нет, будут! Просто ты не умеешь ставить заплаты! - огрызнулся супруг.
- Ах вот как! - ответила я злобно. - Не умею? Я не умею?! Может, у меня еще и задница толстая?!
При этих словах из детской подтянулись сын с дочерью. Танька оглядела отца в живописном вретище, ухмыльнулась и внезапно слегка подвывая продекламировала, ткнув пальцем в жалобно белеющее волосатое бедро:
- Возьми платок! Прикрой нагую грудь! Сей обнажив предмет, ты пролагаешь путь греховным помыслам и вожделеньям грязным!
Я засмеялась. Муж набычился.
- Сынок, - осторожно начала свекровь. - Какие уж тут заплаты...
- Тогда я их сам поставлю, раз вы все такие черствые, - горько прервал ее приверженец классических форм, снял штаны и любовно уложил их на стул. Мы со свекровью молча обменялись взглядом.

Ночью в изобилии снились крысы. "Пришли, понюхали и ушли". Проснулась на исходе сна, смутно ощущая, что произойдет нечто неординарное. Выберут городничим, быть может? Впрочем, я быстро заснула обратно.

Утром, пока муж доверчиво жужжал в коридоре бритвой, мы объединились со свекровью и стали строить козни: умыкнули штаны, после чего спрятали их в черный покойницкий пакет.
- Может, на тряпочки еще пойдут? - шептала хозяйственная свекровь.
- Как будто у нас мало тряпочек! - тихо возразила я. - Пусть какой-нибудь бомж прибарахлится.
Судьба штанов была решена.

Муж благодушно поцеловал меня в нос и отправился на работу. А я - на дело. Собственно, я тоже пошла на работу, но прихватила пакет с обреченными джинсами. У помойки достала их из пакета и повесила эффектно на край, даже поймав себя на том, что стараюсь задрапировать дырки.
После чего направилась к метро. И, представьте себе, вместо радости от четко и точно проведенной операции мною почему-то овладело беспокойство. И чем дальше от помойки становилось расстояние, тем сильнее оно было. На углу я затормозила. Беспокойство оформилось в образ. Зеленый. Шуршащий. С заграничной важной мордой. Бумажка в сто долларов. И она лежит... она лежит... Сучья лапа!!! В иностранном паспорте она лежит! Который несколько дней назад муж положил в карман! Карман выкинутых штанов! Я икнула от ужаса и дробной рысью понеслась обратно. Но, добежав до помойки, почувствовала себя так, как, вероятно, чувствуют родственники усопшего, пришедшие утром после похорон на кладбище и обнаружившие, что дорогой покойник исчез, похищенный для преступных опытов злоумышленниками. Штанов не было. Вместо них на краю сидела тучная невская чайка. Чайка раскрыла грязный клюв и издала мерзкий вопль. "Пошел вон, птеродактиль!" - ужасным шепотом сказала я.

С чайками у меня сложные отношения. Точнее сказать, я их терпеть не могу после того, как одна из их шайки не давала мне спать в Солнечном. Семь дней я трудолюбиво отдыхала там в санатории, и семь ночей эта сволочь прилетала в пять часов, тяжело усаживалась на фонарь, стоявший прямо напротив моего окна, и начинала утреннюю песнь. Не то кто-то из ее предков был деревенским петухом, не то это был реинкарнированный муэдзин, но только на исходе отдыха единственное, о чем я мечтала, так это о винтовке с оптическим прицелом.
Видно, мысль об оптическом прицеле мелькнула у меня и сейчас, причем очень мощная мысль, потому что помоечная птица перепрыгнула на другой бак и с отсутствующим видом принялась клевать пакетик из-под кефира.

Я отчаянно сдвинула берет на затылок и заглянула в помойку. Штаны, быстро ставшие в моем воображении ценностью, равной золотому запасу страны, лежали, к счастью неглубоко, на груде чужого мусора. Я облегченно перевела дух и на радостях сообщила чайке: "Смирись, покорствуй русской силе!" Та на всякий случай перепрыгнула подальше. Русская сила выудила джинсы и стала тщательно обшаривать карманы. Было бы странно, если бы за спиной в этот момент не раздались шаги. Разумеется, они раздались. Две модного вида дамы смотрели, приоткрыв рты, на мои действия. Вдруг сообразив, как выглядит ситуация со стороны, я сочла необходимым объясниться, но успела только доверительно сказать: "Вот, деньги ищу", как дамы быстро пошли дальше, оживленно обмениваясь репликами, и до меня долетело "а такая приличная с виду".

Но это был еще не конец. Конец был тогда, когда паспорта в штанах - не оказалось.
Бросив ими в чайку, пнув помойку и злобно плюнув, я поехала на работу. В офисе без всякого желания, заранее страдая, взяла телефон и позвонила домой. Моя недавняя подельница долго не могла понять, чего я, собственно, хочу. "Паспорт? - наконец ужасно удивилась она. - Так ты ж его сама вытащила и убрала в документы!" Я быстро попрощалась и положила трубку. У моей свекрови все-таки слишком культурные уши, чтобы воспринимать те лексемы, которые я произношу до сих пор.